Нельзя было не полюбить этот город. Он не был настолько уродлив, как, к примеру, Нью-Йорк, в котором смену времён года можно было распознать только по меняющему окрас небу; не был чересчур помпезен, как набирающий обороты Лас-Вегас; не был скуп и чопорен, как закованный в бетон, словно в броню, и обдуваемый всеми ветрами Чикаго. «Город Ангелов» — так его ещё называли, — хоть и был сродни магниту для разношёрстой толпы, преимущественно состоявшей из гангстеров, шлюх и любителей поживиться чужим добром безвозмездно (и от того незаконно), но всё равно являл собой единственный целостный островок, где было всё. Включал в себя невообразимое, соединял несоединимое, соприкасал несоприкасаемое; все эти бесконечные клубы, из окон которых по вторникам и четвергам льётся незатейливый джаз, кофейни, растущие в геометрической прогрессии кинематографические студии, полнящиеся новыми виллами «Холмы», дышащие безмятежностью заповедники, пляжи, музеи, рестораны, ювелирные лавки, парфюмерные салоны… Словно на берегу Тихого океана некогда перевернулась коробочка с ассорти «Монпансье»,  теперь это всё сродни изумительной заразе заполняет плато Сан-Фернандо. Чудное место, Лос-Анджелес.

Самый удобный способ познакомиться с этим городом, по мнению Бенисио, — это попытаться узнать, как здесь работают, как здесь любят и как здесь умирают. Каждый человек здесь работает действительно много, но лишь ради того, чтобы в конечном итоге сказочно разбогатеть. Лос-Анджелес — то самое место, где всякая «американская мечта» находит свои пути к реализации, и большая часть из них вовсе не так безвинна, как кажется на первый поверхностный взгляд. Все интересы людские вращаются главным образом вокруг коммерции, и прежде всего они заняты, по их собственному выражению, тем, что «делают дела», а как именно — дело десятое. Понятно, что они не отказывают себе также и в незатейливых радостях: любят женщин, кино и морские купания. Но, как люди рассудительные, все эти удовольствия они приберегают на субботний вечер и на воскресенье, а остальные шесть дней недели из всех сил стараются заработать побольше денег. В молодости их желания неистовы и скоротечны, в более зрелом возрасте пороки тщательно скрываются и не выходят за рамки общества игроков в шары, банкетов в складчину и клубов, где ведется крупная азартная игра. Наверняка отец его спал и видел, что однажды утром Бенисио проснётся таким вот деловым человеком, знающим цену не только себе и своим увлечениям, но и времени, а так же трудам на благо семьи. Но он был, что говорится, из «иного теста». Меньше всего молодого наследника волновали проблемы отца, от которых он привык абстрагироваться, в детском возрасте просиживая все «жизненные» уроки за стопками книг, а уже в более сознательном — в компании разукрашенных и приторно пахнущих полуголых девиц или же один на один с щепотью «ангельской пыли», к которой он успел пристраститься, как и любой другой уважающий себя гедонист из Лос-Анджелеса. И если в Новом Орлеане в задымленных салунах покуривали лихое китайское зелье, зовущееся опиумом, то среди жителей Города Ангелов увлечения были соответственно «ангельские».

Если ему и не суждено стать сыном своего отца, то он хотя бы попытается избавиться от призраков прошлого, старательно вьющихся над его головой благодаря любезным недочётам родителя. Ведь у самих мафиози скопилось немало невыплаченного по счетам. И com'è vero Iddio, никто не знает когда придёт время платить.

Сегодня Бенисио чувствует потребность послать всё к чёрту и скинуть свои обязанности на кого-нибудь ещё особенно остро. Он так устал, но свою усталость не вправе выносить за порог своего кабинета — там его ждут деловые люди, привыкшие видеть в Бенисио своего нового лидера, а не раздавленного толком не прожитой жизнью и грузом проблем сопляка, не способного вовремя надавить на спусковой крючок. Он смотрит на догорающий в закате город, и его глаза слезятся от дыма зажатой в уголке рта сигареты, а взгляд неподвижен, как у замершего в витрине магазина одежды причудливого манекена. Пройдёт с полминуты, прежде чем он почувствует жар и наконец не глядя воткнёт бычок в пепельницу, немного растерянно потирая обожжённые губы. На часах половина одиннадцатого — мужчина сначала сверяется со своими наручными, затем ещё раз оборачивается к окну, чтобы удостовериться в наступлении вечера. Минут через двадцать должна состояться важная встреча номер сорок-какая-то, но ему по большему счёту плевать хотелось на все эти встречи. Его гораздо сильнее волнует то, что у него больше нет возможности совладать надо всеми страстями, обуревающими и без того чересчур впечатлительную натуру. Опуская лирику, можно сказать, что ему паршиво без ставших уже частью его существования шумных вечеринок и Бенисио даже пресытиться не успел, как кончина августейшего папеньки перекрыла ему весь кислород.

На этот счёт он мог лишь грязно ругаться в адрес восседающего где-то в смежных слоях атмосферы Il Signore, прекрасно осознавая всю бесполезность затеи.

Единственным утешением для него до сих пор остаётся наркотик — белоснежная рассыпчатая пыль, разлагающая душу и тело. Если закрыть глаза и не думать о последствиях, то всё можно списать на невинное увлечение. И никого уже не коснётся то, с чего всё началось. И уж тем более то, чем всё закончится.

Да, к чёрту.

Его усталость сильнее любого здравого смысла, но той бодрости, с какой Бенисио разравнивает кокаиновую горстку на восемь примерно равных между собой частей, можно только позавидовать. Он вдыхает их одну за другой сквозь скрученную в несколько раз пятидесятидоллоровую купюру, а остатки втирает в дёсна, совершенно не делая скидки на то, что уже утром было дело, утром он давал себе пару часов на отдых. По большей части, конечно, весь этот упадок сил — прошедшей эйфории дело, но ему всё ещё наплевать. Он помнит, какими были яркими чувства, когда ему впервые довелось попробовать наркотик, и с какой страстью он гнался за ними же, раз за разом увеличивая допустимую дозу. Ему чертовски везло, по большому счёту удавалось отделаться сильной мигренью и прилагающимся к ней неделям реабилитации с постельным режимом. Но всякий лотерейный билет «на удачу» имеет свой срок годности.

О том, что что-то «не так» Бенисио понимает, когда пытается встать из-за стола и пройтись до дивана — его клонит в сон особенно сильно, к тому же ещё и неприятно щемит в груди. Встать не получается, он предпринимает попытку ещё, но всё так же безрезультатно. Расслабиться тоже выходит как-то паршиво: мешает бьющий набатом в голове собственный пульс, а судорожно сжимающиеся в кулаки руки напоминают сухие ветки дерева, разве что не трещат и не лопаются от напряжения. О том, чтобы позвать хоть кого-нибудь на помощь, и речи не идёт: его язык словно присох намертво к нёбу и с трудом приходит в движение, к тому же, в такой поздний час вряд ли кто будет шариться по дому без его ведома. Остаётся надеяться лишь на  то, что обернувшийся дерьмовыми последствиями побег от реальности возымеет кратковременный эффект, и его в конечном счёте «отпустит». Ведь не может всё кончиться так просто. Не может же?..[NIC]Benicio Fulci[/NIC][STA]scarface[/STA][AVA]http://funkyimg.com/i/2dBn8.gif[/AVA][SGN] [/SGN]