Он уже был здесь однажды. Когда-то давно, лет пятнадцать или десять назад, когда мама еще только начинала работать по контракту, они жилы в Чикаго, может, пару месяцев, а то и полгода, Юджин точно и не помнит. Он помнит только, что этот город ему безумно нравился, и он не хотел переезжать, как того требовал трудовой договор. Он никогда особо не понимал, зачем нужно перебираться с места на место, если в этих ее фильмах людям на декорации явно класть с высокой колокольни; "но ты маленький, Zhenya, ты ничего не понимаешь и вообще не смотри, чем матушка занимается". И Евгений играл в компьютер, пока мать пыталась прокормить себя и ребенка, а в перерывах между работой и подработкой пыталась пройти пробы в театр. Переходный возраст у мальчика начался гораздо раньше, чем у сверстников, и на это тоже были весьма объективные причины. Подруги матери, в каждом городе примерно штук по восемь-десять, были молодыми и раскрепощенными, а разговоры, которые велись на пропахшей сигаретным дымом кухне под бутылку крепкого алкоголя, и вовсе не предназначались для детских ушей. Но Юджин никогда не был обыкновенным ребенком, он доказал это, еще когда в три с небольшим прочитал свою первую фразу, а к пяти годам и вовсе послушно сидел на кухне в с детскими учебниками по английскому языку. Собственно, успешно помогала ему в этом подруга мамы из Самары, что приехала покорять столицу, но явно покорилась сама - дай Бог, если только столице. О ней Юджин помнит немногим больше, чем об остальных, но воспоминания эти заключались лишь в тембре ее голоса, в том, что она была блондинкой и, как ни парадоксально, верующей.
Так вот, Чикаго - несомненно, то место, куда Юджину хотелось бы возвращаться, и о котором он не говорил в равной степени никому, думая, что у каждого человека должно быть свое место, где при возможности он мог бы провести время в одиночестве и пропасть со всех известных радаров. Вот только ситуация должна была быть иной, и настроение по прибытию иное, да, вообще, в целом, Котов не мог предположить, что вернуться его заставит не зов сердца, а обстоятельства, самые позорные, позвольте уточнить, обстоятельства, которые только могли быть. Для человека, который безмерно любит свободу и не привык сдаваться, побег - самое отвратительное из всех возможных решений. Однако, другой альтернативы он уже не видел и не представлял для себя, потому что мир его замкнулся на одном-единственном существе, преследующем Юджина в тени каждой подворотни.
Это уже все походит на паранойю, честно. Юджину кажется, что он сходит с ума. Не сошел, не сойдет, а именно сходит. Для него нет будущего, как перестало существовать прошлое, оставшись где-то на отшибе воспоминаний размытыми силуэтами и невысказанными фразами, он цепляется лишь за настоящее и боится двигаться вперед, всеми силами стараясь удержаться в реальности. И вот здесь кроется основной корень всей его, Юджина, проблемы - все вокруг него не реально. Весь мир, все люди, окружающие его, лишь фикции, подделка чего-то реального, а то и вовсе бездушные вещи, в отличие от него самого, состоящего из плоти и крови, души и рефлексов. Вся суть его деятельности заключена в работе с механизмами, электроникой и техникой, а мир давно сомкнулся в пред. Мать, пожалуй, единственное нормальное явление в жизни Котова, хотя и здесь можно поспорить. Юджин уже не верит ни во что, он потерялся и запутался, а еще очень боится, хотя всячески старается это подавлять и выглядеть нормально. Вот только нормальность давно уже в списке его дел не значится, первые позиции крепко занимают пункты "пережить этот ёбанный день" и "выжить", а все остальное как-то, знаете, перестало иметь значение.
С тех пор, как его начал преследовать андроид, жизнь вокруг стала интереснее. Может потому, что теперь, в вечном страхе за собственную шкуру, Юджин научился смотреть дальше своего носа и всех этих приборов, которые следовало изучить и переиначить, всех систем, которые необходимо было прокачать, и, наконец, посмотреть на мир совершенно новыми глазами - на мир, который ему всегда был недоступен, мир, который вдруг стал таким родным и любимым, стоило смертельной угрозе нависнуть грозовым облаком над головой молодого человека. Вырвавшись из своего собственного мирка, доступ в который был ограничен, а пароль доступа защищен всеми возможными утилитами, Юджин начал судорожно искать пути возвращения обратно, в ту самую скорлупу, из которой по неосторожности выбрался, которую удалось "хакнуть" светловолосому андроиду, так крепко засевшему в его сознании и сердце. Сейчас все это казалось таким странным и до жути нелогичным; Котов, для которого любовь и чувства неизменно ассоциировались с желанием и пошлостью, а потому никогда надолго не укреплялись в его сердце, вдруг захотелось жить ради кого-то и дарить этому "кому-то" все свои эмоции, силы и ресурсы, чего не возникало по определению никогда. Двое суток без сна - ничто по сравнению с великой целью, которую Котов желал достичь, программируя что-то на своем компьютере и решаясь тестировать это на своем вдохновителе. Успешно. До некоторых пор, определенно, успешно, но что-то пошло не так, что-то вышло из строя и перевернуло всю его жизнь вновь, как несколько лет, когда на его голову выпала возможность заработать огромную кучу денег, работая лишь своими мозгами и руками на "правое дело". И теперь, оставшись без всего (ну, относительно без всего, потому как сумма в банке за молчание говорила совсем об обратном), Юджину казалось, что, будь у него доступ к серверу и базе данных организации, он бы смог разобраться, какая "единичка" выпала из кода или, наоборот, вклинилась не там, где это не было нужно. Но все эти "если" и "бы" никогда ни к чему дельному не приводили, это парень знал по собственному опыту, а потому предпочитал избегать этих слов и выполнять все если не в сроки, то качественно, и где-то на задворках сознания ему казалось, что в его работе никакой ошибки нет. И все же, смерть той семьи отчасти была и на его руках, и это то, что не могло отпустить Котова до сих пор, картины чего заставляли техника подниматься посреди ночи и жадно ловить ртом воздух, словно бы заново переживая тот день, ту мертвую железную хватку на своем горле и мерзкое удушье, которое вдруг на все открыло глаза. И теперь, засыпая, Юджин надеялся лишь на то, что наутро не проснется в какой-нибудь подпольной лаборатории в окружении "человекороботов", как феномен двадцать первого века по мотивам уэллсовского "Острова доктора Моро".
Конечно, это не единственное, что беспокоило русского в стане вражеской страны, но это именно то, что мертвым грузом висело на повестке дня, а потому сосредотачиваться на нескольких делах одновременно у него больше не получалось. Вообще, у Евгения мало что сейчас получалось, от нервного напряжения и истощения все валилось из рук, а косяки дверей неизменно встречали своими приветственными поцелуями плечи или лоб русского, и это состояние не то, чтобы раздражало, но уже явно злило. Юджин страдал от своей беспомощности и незащищенности, потому как все, что у него осталось - это квартира, кредитки и ноутбук, скрытый от правительственных систем, а также рюкзак с вещами и зубная щетка с динозавром на рукоятке. Некоторые вещи неизменны и должны таковыми оставаться, если жизнь не может позволить стабильности. Должно быть что-то, что будет символизировать вечность и фундаментальность, и почему-то именно эту зубную щетку Юджин выбрал оплотом своей стабильности - и душевной, и физической. Отчасти, может, и потому, что куплена она была именно в Чикаго и - вот же совпадение! - он снова здесь, только уже не мальчишка и не эмигрант, а несчастливый обладатель грин-карты, американского гражданства и "хвоста" в виде двухметрового исполинского робота. Впрочем, все, на что надеялся Котов - это скрыться от внимательного надзора последнего и спрятаться, убежать туда, где тот его явно не отыщет и даст вздохнуть полной грудью. Все, что ощущал Котов в последнее время - судорожная нехватка кислорода, и все это абсолютно точно шло от психики и пошатнувшейся нервной системы. Потому что все заботы, которые волновали Юджина на протяжении жизни - это сколько они с мамой задержатся в городе, как бы найти работу и как выполнить ее в срок и куда привинтить "эту вот хреновину".
Где-то ты Юджин, конкретно проебался. Вопрос только - где?
Быть может, город твоего детства, тот самый, который стал тебе домом и всегда притягивал своей неповторимой нуарной атмосферой, помог бы тебе разложить все по полочкам и дал бы отдохнуть хотя бы день.
Но Юджин в это уже слабо верил. Он, вообще, перестал во что-то верить, когда его воображаемый идеальный мир неожиданно обрушился, выйдя из-под контроля, и это я сейчас не о мире в широком его значении говорю. Он и не заметил даже, как привязался к машине, бездушной и бессовестной, больше, чем к реальному человеку, родившему его на свет, и осознание этого, ровно как и осознание предательства с той же стороны, вгоняли русского в траур. Депрессия - слишком модное слово уже несколько десятилетий, и оно явно не о Юджине. У Котова уже сдвиг по фазе, не меньше. И ему нужно отдохнуть. Взять сутки на передышку, решить, что делать дальше, куда податься и бежать, чтобы... нет, новую жизнь начинать невозможно, ему не скрыться от преследования надолго, но парню нужно время, чтобы подумать, как можно все исправить. Даже понимая всю опасность бесконтрольной человеком машины, Котов не переставал надеяться, что "свобода воли" - не пустой звук или иллюзия самостоятельности. Когда мы любим, мы многого не хотим замечать. Возможно, это и есть главная ошибка людей.
-Возможно, машина не ошибается.
Возможно. Но человек весь состоит из проб и ошибок, феноменальных взлетов и сокрушительных падений, и Юджину посчастливилось испытать и то, и другое. Только теперь ему уже ничего не было нужно. Ему не хотелось ни за что бороться и хотелось просто спокойно существовать в надежде, что ситуация урегулируется как-нибудь сама. Юджину двадцать четыре, черт возьми, и он не знает, как жить эту жизнь.
Поправочка: Котов не знает, что такое реальная жизнь. Поэтому улицы Чикаго спустя каких-то пару часов показывают ему, что гики в Зомбиленде не выживают. Немногие вещи и ноутбук остались в номере мотеля, название которого он даже и не помнит.
-Нет, я не знаю дороги, - отстраненно произносит русский, всматриваясь в глубь улицы за спинами трех сомнительных личностей. Ему это все не нравится. Ему просто хочется поскорее вернуться в номер и запереться на все замки, а не выяснять с гопниками, как выйти на какую-то там улицу. Чужие пальцы в кулаке больно проходятся по грудной клетке, и Юджин не выдерживает, угрожающе рыча: -Хэй, отвали лучше, чувак, - "еще скажи, что твой парень его побьет", - бесстрашно делает шаг вперед, пытаясь разомкнуть полукруг из незнакомцев. И только перед ударом в челюсть, одним из нескольких последующих, в голове проносится мысль: зубная щетка осталась в рюкзаке номера.
[SGN]No more bullets and the embers are deads
Whispers in the air telll the tales[/SGN]
[NIC]Eugene Kotov[/NIC]
[AVA]http://savepic.ru/11076434.gif[/AVA]